"Всегда с улыбкой и широкими жестами, хохотун, он как бы всегда был счастливым. Коровин это воплощение счастья жизни!". Ко дню рождения художника...

"Всегда с улыбкой и широкими жестами, хохотун, он как бы всегда был счастливым", - вспоминал о художнике современник.  - "Коровин это воплощение счастья жизни!".





В.А.Серов. Портрет К.А.Коровина. 1891

Уже с юных лет он обращал на себя всеобщее внимание и вызывал восхищение у окружающих.  Так, Михаил Нестеров, соученик по Московскому училищу живописи, ваянию и зодчества,  вспоминал о студенческой поре: "Кто не знал Костю Коровина, этого причудливого, капризного, красивого юношу? <…> он был общий баловень. Баловали его профессора-художники, баловали учителя по наукам, коими он не любил заниматься, сдавая экзамены походя, где-нибудь на площадке лестницы, причем всегда кто-нибудь за него просил: "Поставьте ему три, он так талантлив!" Баловали его товарищи и училищные барышни, души не чаявшие в этом юном Дон-Жуане, или, как его тогда звали, в "Демоне из Докучаева переулка". <…> Все в нем жило, копошилось, цвело и процветало. Костя был тип художника, неотразимо действующего на воображение, он "влюблял", в себя направо и налево, никогда не оставляя места для долгой обиды, как бы ни было неожиданно им содеянное. Все его "качества" покрывались его особым, дивным талантом живописца. Легко и жизнерадостно проходил Костя школьный, а потом и житейский путь свой. Везло Косте, и он, беззаботно порхая, срывал "цветы удовольствия". То его увозило аристократическое семейство куда-нибудь в старую усадьбу на Волгу, в глушь, и там он пленял всех, от чопорных старух до "тургеневских" дворянских девушек, рассказывая, ноя и умирая, про какую-то несчастную судьбу свою; то писал великолепные этюды и говорил так красиво, увлекательно об искусстве; то летними сумерками катался с барышнями на лодке и так прекрасно, с таким чувством пел. Так проходили счастливые дни Кости, дни "юного бога".

К.А.Коровин. В саду. Гурзуф. 1914

Попав в теплую и дружественную атмосферу подмосковного имения "Абрамцево" Коровин стал всеобщим любимцем.  С большой симпатией отнесся к живой и восприимчивой натуре Коровина сам хозяин дома - С.И.Мамонтов. Как вспоминал один из современников, "у Саввы Ивановича было много общего с Коровиным, потому они так и дружили, но вместе с тем у них были и существенные различия. Мамонтов, как натура, был глубже, серьезнее, склоннее к философии, Коровин же – легче, быстро восприимчивый и блестящий".

Савва Иванович нередко брал "Костеньку" в заграничные путешествия или поездки, связанные со строительством железных дорог, которое активно субсидировал. Одним из любопытных свидетельств их совместного путешествия в Италию в 1888 году стал "Путевой дневник" Мамонтова с рисунками Коровина. От этой поездки сохранился и ряд великолепных этюдов молодого живописца.

Эта дружба и покровительство Коровину вызывала  ревность  собственных детей Мамонтова. Так, уязвленный отеческим невниманием Всеволод Мамонтов вспоминал: "Мало кого из художников так любил мой отец, мало с кем так носился, как с Коровиным. … Всесторонняя талантливость Коровина заставляла всех пренебрегать его недостатками. Все ему прощалось.
Так, всю жизнь он оставался малограмотным, неукоснительно писал он “речька” и “печька”, вставляя обязательно совершенно неуместный мягкий знак. Обладая красивым бархатным баритоном и будучи музыкален, он любил петь. Частенько просил он меня аккомпанировать ему на фортепьяно. Особенно любил он партию Онегина в опере Чайковского и более всего дуэт с Татьяной в аллее. Становясь в позу Онегина, начинал он: “Вы мне писали – не отпирайтесь” и т.д., и каждый раз обязательно пел он: “Мне Ваша искренность мела”, не обращая никакого внимания на мои замечания и поправки. Неграмотность эта происходила, конечно, от того, что он мало читал. За наше долголетнее знакомство я решительно не помню, да и не могу даже себе представить, Костеньку читающим какую-нибудь книгу".

Несмотря на язвительность "домашних" по отношению к Коровину, оспаривать его  разностороннюю талантливость не приходилось. Помимо успехов на выставках, где молодой художник экспонировал свои первые картины, в 1885 году у него состоялся театральный  дебют.  Поначалу Коровин участвовал в оформлении спектаклей как подмастерье Поленова и Васнецова,  но очень скоро стал уже самостоятельно создавать художественный  облик каждой постановки. Одной из первых удач, отмеченной в прессе, стала опера Дж.Верди "Аида". Подземное царство, в котором происходит действие, на театральных подмостках Русской Частной оперы Коровиным было воссоздано необычайно выразительно.  Вне всякого сомнения,  это заявило об огромном потенциале юного Коровина как о художнике сцены.  Но артистичная личность Константина Алексеевича в глазах его окружения всегда затмевала любые профессиональные  достижения. Так, И.С.Остроухов после премьеры  сочиняет ироничный дружеский памфлет о коровинской  "Аиде":

"Едет Коровин

В страну диковин

Прямо без фасонов

В землю фараонов…

Лишь поет для виду

Оперу "Аиду".

Все идет прекрасно,

Нравится ужасно,

Здесь вот бедуины,

Там кругом  - руины…

Климат сух…

Только вдруг –

Подъезжает к Нилу,

Встретил крокодилу…"

К.А.Коровин. Парижское кафе.
Вторая половина 1890-х.

На протяжении всей жизни, полной творческих достижений, признания и славы, Коровин  оставался  таким же  "живым, артистическим, легким, подвижным, восприимчивым к внешней стороне… истинный артист, богема, романтик" - назовет его М.К.Морозова.  

Несмотря на драматизм личных событий, на прихотливость суждений критиков, на последние два десятилетия,  проведенные  за пределами родной страны, его живопись до конца дней будет сохранять в себе согревающие душу "лучи оптимизма", ведь по выражению К.Ф.Юона "Коровину улыбались все краски мира".  

В памяти своих современников Константин Коровин навсегда останется незабываемой артистичной и  жизнерадостной личностью, вдохновлявшей людей своим творчеством на саму жизнь, на радость бытия и  любовь. Н.Г.Машковцев позже напишет о нем:  "Коровину совершенно, казалось бы, непонятным образом удалось запечатлеть жизнь во всей ее сложности и во всем трепете. Нет пессимизма в его творчестве, и сам он был всегда врагом пессимистического искусства. Коровин был человеком, верящим в то, что жизнь прекрасна, и это чувство, что жизнь прекрасна, наполняет его искусство".