Арлекины Серебряного века: Ольга Глебова-Судейкина

В Третьяковской галерее в Лаврушинском переулке до 19 мая открыта графическая выставка "Арлекины Серебряного века. К.А. Сомов, Н.Н. Сапунов, С.Ю. Судейкин". Продолжаем серию тематических публикаций к выставке, подготовленных научными сотрудниками отдела графики XVIII- начала XX века. Сегодня поговорим об Ольге Глебовой-Судейкиной - актрисе и первой жене знаменитого художника Сергея Судейкина. Этой женщине удалось разбить немало сердец, ей посвящали стихи знаменитые поэты Серебряного века. 


Судейкин С. Ю. Портрет Веры Судейкиной. 1921

Например, она навеки впечатана в историю русского искусства строкой Анны Ахматовой из «Поэмы без героя».

«Ты в Россию пришла ниоткуда,
О, мое белокурое чудо,
Коломбина десятых годов!
Что глядишь ты так смутно и зорко?
Петербургская кукла, актерка,
Ты, один из моих двойников.
К прочим титулам надо и этот
Приписать. О, подруга поэтов!
Я - наследница славы твоей.
Здесь под музыку дивного мэтра,
Ленинградского дикого ветра
Вижу танец придворных костей».

Она действительно была подругой,  Музой многих поэтов Серебряного века. Ей посвящали стихи Анна Ахматова и Александр Блок, Велимир Хлебников, Георгий Иванов и Всеволод Рождественский, Федор Сологуб, Михаил Кузмин, Игорь Северянин и Всеволод Князев.

По свидетельствам Анны Ахматовой, Федор Сологуб был влюблен в Ольгу Судейкину всю свою жизнь.

«Какая прелесть Ольга Афанасьевна!
Припомнив повести Тургенева
Мы скажем, что душа у Оли - Асина,
Тиха, улыбчива, сиренева!».

Это Федор Сологуб написал стихи перед свадьбой Ольги и Сергея, которые выглядели как некий жест предостережения:

«Под луною по ночам
Не внимай его речам
И не верь его очам,
Не давай лобзаньям шейки, -
Он изменник, он злодей,
Хоть зовется он Сергеи
Юрьевич Судейкин».


Ольга была одной из немногих женщин, которым Михаил Кузмин посвящал свои стихи. Он написал ей большое стихотворение, опубликованное в сборнике «Параболы». Его первые строчки:

«А это - хулиганская", - сказала
Приятельница милая, стараясь
Ослабленному голосу придать
Весь дикий романтизм полночных рек,
Все удальство, любовь и безнадежность,
Весь горький хмель трагических свиданий.
И дальний клекот слушали, потупясь,
Тут романист, поэт и композитор,
А тюлевая ночь в окне дремала,
И было тихо, как в монастыре.
"Мы на лодочке катались...
Вспомни, что было!
Не гребли, а целовались...
Наверно забыла».





По мнению Лурье, Велимир Хлебников был безнадежно влюблен в Судейкину, но старался это никак не проявлять. В «Синих оковах», поэме о Сибири и Дальнем Востоке, именем Ольга, возможно, названа Судейкина:

«Бывало, я, угрюмый и злорадный,
Плескал, подкравшись, в корнях ольхи,
На книгу тела имя Ольги.
Речной волны писал глаголы я.
Она смеялась, неповадны
Ей лица сумрачной тоски,
И мыла в волнах тело голое».


Игорь Северянин посвятил Ольге два стихотворения, написанные с разницей в 18 лет. Первое написано в 1913 году:

«Поэза предвесенних трепетов
Весенним ветром веют лица
И тают, проблагоухав.
Телам легко и сладко слиться
Для весенеющих забав.
Я снова чувствую томленье
И нежность, нежность без конца...
Твои уста, твои колени
И вздох мимозного лица, -
Лица, которого бесчертны
Неуловимые черты:
Снегурка с темным сердцем серны,
Газель оснеженная - ты.
Смотреть в глаза твои русалчьи
И в них забвенно утопать;
Изнежные цветы фиалки
Под ними четко намечать.
И видеть уходящий поезд
И путь без станций, без платформ
Читать без окончанья повесть.
Душа поэзии - вне форм».


Второе стихотворение было написано в 1931 году, когда Северянин приехал в Париж и встретился с  Ольгой в ее необычном парижском жилище.

«Голосистая могилка
В маленькой комнатке она живет,
Это продолжается который год.
Та, что привыкла почти уже
К своей могилке в восьмом этаже.
В миллионном городе совсем одна:
Душа хоть чья-нибудь так нужна.
Ну вот, завела много певчих птиц, -
Былых ослепительней небылиц, -
Серых, желтых и синих - всех
Из далеких стран из чудесных тех,
Где людей не бросает судьба в дома,
В которых сойти нипочем с ума…».


Всеволод Князев известен скорее своей ранней смертью и посвященными ему стихами, нежели своими произведениями. Он был без памяти влюблен в Ольгу. Об этом говорят стихи, которые он открыто и тайно посвящал ей - Коломбине. Естественно, что себя он видел в образе Пьеро:

«Вы - милая, нежная Коломбина,
Вся розовая в голубом.
Портрет возле старого клавесина
Белой девушки с желтым цветком!
Нежно поцеловали, закрыв дверцу
(А на шляпе желтое перо)...
И разве не больно, не больно сердцу
Знать, что я только Пьеро, Пьеро?..»


Георгий Иванов описывает в своей книге «Петербургские зимы» случайную встречу с Ольгой Судейкиной в 1924 году на Монпарнасе. Ее облик мгновенно вызывает в его памяти «Петербург, снег, 1913 год» - год, когда Всеволод Князев покончил с собой. И он посвящает этому воспоминанию следующие строки:

«Январский день. На берегах Невы
Несется ветер, разрушеньем вея.
Где Олечка Судейкина, увы,
Ахматова, Паллада, Саломея.
Все, кто блистал в тринадцатом году -
Лишь призраки на петербургском льду.
Вновь соловьи засвищут в тополях,
И на закате, в Павловске иль Царском,
Пройдет другая дама в соболях,
Другой влюбленный в ментике гусарском.
Но Всеволода Князева они
Не вспомнят в дорогой ему тени.
Ни Олечки Судейкиной не вспомнят, -
Ни черную ахматовскую шаль,
Ни с мебелью ампирной низких комнат -
Всего того, что нам смертельно жаль».


Известно лишь одно стихотворение, посвященное Всеволодом Рождественским Ольге Судейкиной – «Эвредика». Впервые оно было опубликовано в 1921 году в журнале «Жар-птица» в Берлине, где одновременно была напечатана большая иллюстрированная статья посвященная Сергею Судейкину.

Вянут дни. Поспела земляника,
Жарко разметался сенокос.
Чаще вспоминает Эвридика
Ледяное озеро, кувшинки,
И бежит босая по тропинке
К желтой пене мельничных колес.
В соскользнувшем облаке рубашки
Вся она - как стебель, а глаза -
Желтые мохнатые ромашки.
Сзади - поле с пегим жеребенком.
На плече, слепительном и тонком,
Синяя сквозная стрекоза.
Вот таким в зеленом детстве мира
(Разве мы напрасно видим сны?)
Это тело - голубая лира -
Билось, пело в злых руках Орфея
На лугах бессмертного шалфея
В горький час стигийской тишины.
Эвридика, ты пришла на север.
Я благословляю эти дни.
Белый клевер, вся ты - белый клевер,
Дай мне петь, дай на одно мгновенье
Угадать в песке напечатленье
Золотой девической ступни!
Дрогнут валуны, взревут медведи,
Всей травой вздохнет косматый луг.
Облако в доспехе ратной меди
Остановится над вечным склоном.
Если вместе с жизнью, с пленным стоном
Лира выпадет из рук.


По материалам книги: Элиан Мок-Бикер «Коломбина десятых годов», перевод с французского языка, изд-во Грежбина, Арсис, 1993 г.



Комментарии