Вспоминая Константина Коровина...Ко дню рождения художника.

"Красиво и радостно Костя жил и работал! Популярен он был чрезвычайно, про него говорили: “Константин на всю Москву!”" - так вспоминал современник о Константине  Коровине.  Трудно  представить более обаятельную натуру среди всех русских художников, по выражению Нестерова "влюблявшего  в себя направо и налево, никогда не оставлявшего места для долгой обиды, как бы ни было неожиданно им содеянное".

Непременный участник собраний и "вечеров" во всех  художественно-литературных обществах Москвы и желанный гость любого дома, Коровин не мог не оставить после себя исключительного впечатления.  "Невозможно себе представить более русского человека, чем Коровин, - записывает кн.С.Щербатов в своих мемуарах, - со всеми русскими прелестями, очарованиями и недостатками. С его блестящей талантливостью, острым умом, наблюдательностью, с его поистине феноменальной силой темперамента, веселостью, доходящей до экзальтированности, восторженностью перед красивым явлением в любой области искусства, как и в природе, с его живостью и жизненностью, яркостью в восприятии всех явлений жизни, – Коровин был одним из наиболее “красочных”, ярких людей, которых мне приходилось встречать. Если делить людей на “колоритных” и “бесцветных”, то “живописность” и “колоритность” Коровина были поразительны. В этом была и до глубокой старости сохранившаяся большая прелесть его – несравненного, талантливого рассказчика, балагура и веселого сотрапезника.."
Зная неуёмность фантазии Коровина и его  увлеченность в беседе, близкие друзья никогда не ругали и  не обижались на него. Так, любопытные зарисовки повседневной жизни, общения и дружбы Константина Коровина и Валентина Серова обнаруживаются в воспоминаниях их домочадцев. После одного из ужинов в семействе Серовых кто-то из гостей спросил у Коровина, как он относится к начавшейся в то время русско-японской войне. Художник стал долго рассуждать на тему военных действий  (никогда особо не интересовавшись этим вопросом до этого), затем описывал Японию (в которой никогда не был), а потом высказал свою полную уверенность в том, что победа несомненно  будет за японцами, так как у них, как он слышал, кишки на двенадцать аршин длиннее! Серов иронично заметил: "Очевидно, пора спать!"

К.Коровин.Вино и фрукты. 1910-е.  Третьяковская галерея

Внешняя хаотичность и темперамент  Коровина, безусловно, нашли отражение и в манере  исполнения им живописных работ. Увлеченность, с которой мастер создавал свои произведения, их общее мажорное звучание, явились проявлением его восторженной, влюбленной в жизнь натуры. Но несмотря на непосредственный, и казалось бы, поверхностный характер, несерьезность, с которой Коровин относился к своему ремеслу, его заслуги в станковом, монументальном и театрально-декорационном искусстве внушительны. Уже в 1900 году, в 40 лет получивший  общемировое признание за участие во Всемирной выставке в Париже в качестве главного художника, оформившего Русский Павильон и создавшего 30 монументальных панно, Коровин награждается одиннадцатью золотыми медалями и званием кавалера ордена Почетного легиона Франции. В международной прессе его имя впервые встречается в связи с участием во Всемирной выставке в Чикаго в 1893 году, где он экспонирует свое полотно "Северная идиллия" (1892, ГТГ). Спустя 3 года – за оформление Павильона "Крайний Север" на Всероссийской промышленно-художественной выставке в Нижнем Новгороде и исполненные им 10 монументальных панно в печати Коровина назовут «это нечто вроде Мусоргского в живописи…".

Участник   почти всех художественных объединений России конца 19 – первых десятилетий 20 века ("Товарищество Передвижных художественных выставок", "Московского Общества любителей художеств", "Московское Товарищество художников", "Мир искусства", выставок "36-ти", "Союз русских художников" и др.) Коровин обнаруживает в своем творчестве традиции художников  старшего поколения  - Поленова, Саврасова, Репина, Васнецова, сочетая их с новаторскими достижениями  своих сверстников – Серова, Врубеля, при являясь кумиром для своих учеников – Машкова, Кончаловского, Сапунова, Кузнецова, Петров-Водкина, Герасимова и др., которым преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества и в Строгановском училище.

К.Коровин. Торговая площадь в Град -столице.Эскиз декораций
к балету Ц.Пуни "Конек-Горбунок",1901 

Возглавляя на протяжении двух десятилетий  театрально-декорационные мастерские  Императорских театров Москвы и Петербурга (1903-1922), Коровин оформляет  более 100 балетных, оперных и драматических постановок. Среди его работ особенно значительны  балеты "Дон Кихот", "Конек-Горбунок",  "Щелкунчик", оперы "Золотой петушок", "Сказка о царе Салтане", "Руслан и Людмила", "Богема", "Демон" и многие другие,  что ознаменовали своего рода "реформу" театрального-декорационного искусства России и способствовали сложению нового языка сценографии.  Созданные  им яркие сценические образы героев для выдающихся оперных певцов Ф.И.Шаляпина,  Л.В.Собинова, А.В.Неждановой, Л.Н.Блановской, А.П.Боначича, балетных танцоров   М.М.Мордкина, С.В.Федоровой, Е.В.Гельцер, драматических актеров   А.П.Ленского, М.Н.Ермоловой, Г.Н.Федотовой вызовут восхищение зрителей и признание коллег. 
Ежегодно участвуя в постановке  трех-пяти театральных премьер и непрерывно занимаясь педагогической практикой, Коровин успевает путешествовать по России и Европе, участвовать в международных проектах – будь то постановка Дягилевских сезонов в Париже, то создание интерьеров для выставки "Современное искусство", и вместе с тем,  он остается навсегда преданным станковому искусству, поэтично написав в своих мемуарах  "Жизнь моя - живопись".